Для Ареса война была целью его бессметного существования. Священная война, произведение искусства. Реки крови, стоны умирающих, разрушенные и разоренные города – за это его ненавидели многие, но они забывали, что любая монета имеет две стороны. Храбрецы поклонялись ему, с боевым кличем бросаясь в бой. Именно на войне рождаются герои, чьи имена останутся в веках. А его – Ареса – будут помнить спустя тысячелетия, потому что, сколько существует мир, столько будут длиться войны. Он принимает сторону сильнейшего, того кто любит войну так же как он сам, кто готов пролить реки крови во имя славы и  побед. Война ради войны.

   Иные цари сидят за высокими стенами, используя свою власть и могущество дабы набивать тучные животы, пока не подохнут от перенасыщения, но есть другие – цари-воины, полководцы, что желают оставить след в истории и вознести свое имя подобно богам. Им Арес покровительствует и их ведет к победе. Не проиграет армия того, к кому благосклонен бог войны – истина всем известная. На смерть пойдут воины, чувствуя за спиной мощь великого Ареса.

   Силы почти равны, но тегейцам есть что терять, и они дерутся не только за жизнь,  за свои семьи, за родную землю. И в гуще сражения появляется Арес, ратным кличем зазывая воинов к атаке, чашу весов склоняя на сторону спартанцев. Их царь просил его о милости, и бог отозвался, карая его врагов своим мечом. Спартанцы ворвались в город, уничтожая на своем пути каждого, кто не приклонил колени перед царем Феросом. Чувствуя мощь могучего олимпийца за спиной, они крушили врагов с удвоенной силой. Царь тегейцев убит, царевич будет схвачен и казнен, а его мать и сестра отданы солдатам Фероса. Такова судьба проигравших – никакой пощады.   

   Арес вытер меч плащом павшего от его руки воина и спрятал клинок в ножны, с лукавой улыбкой распрямляя плечи. Шум боя утихал; вторжение прошло по плану. Его восхваляли и салютовали мечами и копьями. Бог присмотрелся с любопытством, видя чуть поодаль кольцо из воинов и голову Фероса, украшенную золотым шлемом. Царь восседал на коне, толкая героическую речь о том, как доблестно выиграл войну и теперь накажет проигравших.

   – Не забывай, царь, кто принес тебе победу, – громогласно произнес Арес, криво усмехаясь и проходя коридором из расступившихся освобождая путь солдат. Внутри кольца помимо правителя Спарты стоял его воин, направляя острие меча к шее тегейского царевича. Арес видел прежде этого храброго до глупости мальчишку: он с вызовом смотрел в глаза Фероса, словно и не думая вовсе о том, что совсем скоро повстречается с Аидом.

   Арес мимолетным взглядом встретился с царевичем, но тут же, словно не найдя в мальчишке ничего интересного, переключился на что-то другое.
   – Не будешь ведь ты сидеть на коне, когда перед тобой стоит бог, – с усмешкой он приподнял бровь, наблюдая, как царь неуклюже слезает с лошади. Арес не любил зазнавшегося Фероса, но покровительствовал его воинам, издавна выступая на стороне спартанцев. Царь учтиво поклонился, хотя кол гордыни в его спине не ускользнул от пристального взгляда бога.

   Ферос разошелся в благодарностях, но Арес с показательным зевком обошел его, приближаясь к царевичу. Он осмотрел его, на сей раз, не скрывая интерес, и остановился напротив, глядя сверху вниз изучающим и оценивающим взглядом.

   Толпа вновь расступилась, а точнее ее растолкали спартанцы, что вели к царю женщину и девочку лет десяти. Их толкнули, заставив упасть коленями на песок. Когда женщина попыталась подняться и броситься к ребенку, ее крепко ухватили за руки. По дорогому одеянию, да и по реакции стоявшего перед Аресом мальчишки, он догадался, что привели мать и сестру царевича. С любопытством бог посмотрел на светловолосого паренька, который и ринулся бы к родным, но был сбит с ног спартанским воином. За спиной раздался смех Фероса, от которого глаза бога засверкали недобрым огоньком.

   Царь тем временем подошел к женщине и, поймав ее за подбородок перепачканной засохшей кровью рукой, заставив посмотреть на себя.
   – Хороша шлюха, – с насмешкой бросил, вызвав похвальный гул среди солдат, – пусть она и мелкая сучка развлекают этой ночью победителей, – шум стал еще одобрительнее и царь довольно заулыбался.

   Арес с неким любопытством наблюдал за этой картиной, хотя на его лице и читалось полное безразличие. Взгляд его скользнул с преставления Фероса на царевича. Были в нем еще силы? Мальчишка видать собирался наброситься на жестокого правителя, пусть и шансов у него не было – копье царской охраны настигло бы его прежде, чем он добежал до цели. Бог сжалился над ним, поймав за волосы, словно провинившегося котенка, и одернул, вовремя спасая от глупости.

   – Тебя убьют, но их это не спасет, – спокойно и достаточно тихо, чтобы слышал только парень, произнес он. Сегодня он был на стороне победителей, но вероломная натура его не гарантировала спартанцам вечную поддержку – досадить Феросу сейчас, когда тот пожинает плоды победы, казалось Аресу отличной задумкой.

   – Великий Арес, – похоже Ферос решил, что бог спас его от покушения мелкого и теперь еще больше зазнался, – ты и так много сделал для нас. Великая честь для спартанского народа твоя благосклонность… – последовала долгая речь о том, как неоценима божественная помощь, но слова смертного мало интересовали олимпийца, – … в твою честь мы принесем в жертву тегейского царевича…

   – Сегодня достаточно крови было пролито в мою честь, – резко прервал его бог, ослабляя хватку и отпуская брыкающегося мальчишку, которого доселе держал за волосы. – Ты отдашь мне царевича и отпустишь женщин.
   – Но… – царь запнулся, встретившись с взглядом бога. Ни о каком неповиновении и речи быть не могло. Даже если сейчас он будет опозорен, унижен приказом, который должен выполнить склонив голову – нельзя ослушаться бога войны.

   Зачем ему спасать мальчишку, который так жаждет его смерти? Он видел жажду собственной крови в его взгляде, жестах, даже в дыхание, которое шептало «умри». Но ему нравились такие: строптивые, гордые.
   – Ты пойдешь со мной и будешь слушаться, иначе я позволю Феросу сдержать обещание, – произнес Арес, обращаясь к парню. Он знал, что тот не откажет. Даже если ненавидит его всей душой, ради матери и сестры пойдет на все.

[NIC]Ares[/NIC][AVA]http://savepic.ru/9292890.gif[/AVA]

 
   Гордость мальчишки забавляла бога. Он вынужден был покориться, но все равно пытался диктовать свои правила и давать обещания, которые, впрочем, едва ли сумеет выполнить. Сегодня его жизнь должна была закончиться, и последнее, что суждено увидеть – страдания матери и сестры; последнее чувство – отчаяние, злость и безысходность. Но он получил второй шанс, подарил его своим родным, однако ничего не кончено и судьба их зависит лишь от благосклонности олимпийца, что проявил свою милость.

   Арес привык, что его боятся, перед ним приклоняются, и никто не смеет перчить, если только не готов умереть от руки грозного бога. Отчасти его злила дерзость царевича, но по-настоящему она была смешна своей нелепостью. Может ли он воплотить в жизнь свои угрозы? Разве способен простой смертный навредить богу или сопротивляться его воли? Арес получит от мальчишки все, чего пожелает, даже если принц уверен сейчас, что никогда не склонится перед воинствующим богом. Вражда с богами никогда ничем хорошим для смертных не заканчивалась.

   Мужчина вошел в шатер, где его ждал военный трофей. Когда тегейца увели, олимпиец приказал отвести родичей царя в лагерь и охранять их до той поры пока военная пыль не осядет и в окрестностях города не станет безопаснее. Не потому что его беспокоила их судьба, но он дал обещание своему пленнику спасти женщин, взамен на его покорность. Арес не ждал, что тот добровольно приклонит перед ним колени, но ему нравилось видеть огонь ненависти в глазах мальчишки от осознания того, что он теперь в долгу перед ненавистным врагом.

   Арес скинул окропленные тегейской кровью доспехи и повязал на бедрах кусок ткани, прикрывая наготу. Мальчишка стоял к нему спиной, вертя в руках кинжал – бесполезную, но красивую побрякушку, которая он и запамятовал, как ему досталась. Лукас заметил мужчину, но сохранил самообладание, вызвав на губах бога насмешливую ухмылку своими речами.
    – Я люблю тех, кто сопротивляется, – он лукаво приподнял бровь, усмехаясь собственным словам, и подошел к бронзовому тазу для умывания. Ополоснув руки, зачерпнул в ладони воду, умывая лицо и шею; вытер тело отрезом мягкой ткани, которую скомкал и бросил рядом с емкостью для воды.

    – Что ты знаешь о богах, мальчишка? Со сколькими виделся и разговаривал? Все что тебе известно это лживые россказни жрецов. Не уж ты думаешь, что Афродита вышла из пены морской, а моя дражайшая целомудренная сестра Афина девственница? – Арес рассмеялся, игнорируя острие кинжала, что коснулось скулы. Ни одно оружие смертных не могло ранить его или убить. Кинжал в руках Лукаса – лишь иллюзия защиты, на деле только игрушка не приносящая пользы.  – Ты бы удивился, увидев, что бывает, когда она отведает угощений Диониса.

    Его тон казался насмешливым, но слова мужчина произносил с полной серьезностью. Люди считают, что все знают о богах – раздали им роли и теперь верят в свои легенды, но на деле многое было лишь сказками смертных. Как хорошо быть человеком, верить в собственные выдумки и ждать, что же уготовила им божественным провидением. Они ждали завтрашнего дня, который мог даже не наступить. Боги завидовали. Завидовали возможности ощутить вкус жизни. Когда она коротка и может закончиться в любую минуту, жизнь ярче и прекраснее, чем бесконечная череда однотипных дней, которым нет конца и края. Поэтому боги тянутся к людям, мальчишка верно подметил: почти у всех есть любовники среди людей. Потому что лишь с ними бессмертные чувствуют себя по-настоящему живыми. Но людям об этом знать не обязательно – знать, как зависимы от них божества.

    – Вы – смертные, поклоняетесь нам, приносите дары, а после списываете свои ошибки и неудачи на волю богов, но вы ничего о нас не знаете, – он наклонился к парню, понизив тон. – Открою тебе секрет: богам нет до вас дела. Наш гнев и милость не более чем скука. Думаешь, это повеселит Зевса? Умри ты сейчас или через сорок лет ничего не изменится. Лишь имя величайших останется на слуху, но ты к ним не относишься. Я бы мог позволить казнить тебя, и единственный кто горевал бы о твоей смерти – мать… но недолго, спартанские солдаты утешили бы ее, – его губы растянулись в язвительной ухмылке.

    Неужели этот смертный всерьез полагал, что сможет противостоять ему? Вздорный и дерзкий, высказывает ему в лицо все свое презрение и насмешку, полагая, что сможет отмстить. Но он не сможет, лишь глупо погибнет. Впрочем, пока Арес не собирался убивать его: на парня у бога были иные планы.
    – Ты всего лишь пленник, военный трофей. Ты или кто-то другой – не имеет значения. Хорошенькое личико и возможность осадить Фероса – единственное, что спасло тебя и твоих родных от гибели, но не думай, что моей благосклонности хватит на долгое время, – он припомнил мальчишке его же слова, насмешливо глядя сверху вниз на пылающее гневом лицо. – Я все еще могу отдать вас солдатам. Поверь, они и от тебя не откажутся, – мужчина лукаво повел бровью, длинными пальцами ловя гордеца за острый подбородок. – Ты больше не царевич – всего лишь «хорошая забава». Ты и твоя жизнь теперь принадлежите мне.

    Он ухватил мальчишку за руку, что все еще угрожающе держала кинжал, и сжал запястье с такой силой, что тот выронил оружие. Рывком притянул парня к себе, поворачивая спиной и прижимая к крепкой груди. Тот был на голову ниже и совсем не атлетического сложения – даже будь Арес всего лишь человеком, едва ли царевич мог ему сопротивляться. Он обхватил Лукаса за шею, оставляя на светлой коже бледные следы от пальцев.
    – Запомни, царевич, я – великий Арес. Ты можешь противиться, мне нравится это, но я все равно сделаю с тобой все, что пожелаю, – он выдохнул, жарким дыханием обдав шею парня. Ему нравилось ощущать власть и превосходство над строптивым юнцом. Как долго тот будет противиться? Как скоро сломается и примирится со своей судьбой?

    Услышав шум за спиной, Арес отпустил парня и обернулся к входу. В шатер вошел посланник Фероса, приглашающий бога разделить с царем еду и выпивку в честь славной победы. Мужчина усмехнулся. Его считают самым жестоким и кровожадным из богов, люди любят Аполлона и Гермеса, но ни один из них не так близок к простым смертным как он.
    Арес кивнул гонцу и позвал стражника, что стоял у входа в шатер.
    – Стерегите пленников, за них отвечаете головой, – с лукавой улыбкой, он пафосно щелкнул пальцами, растворяясь в воздухе кроваво-алым свечением.

[NIC]Ares[/NIC][AVA]http://savepic.ru/9292890.gif[/AVA]

   Спартанцы отличались организованностью и строгостью в войне, но как только бой заканчивался, они умели славно праздновать победу. Ферос был человеком гордым и честолюбивым, поэтому не мог преуменьшить свои заслуги недостойной пирушкой – празднование, что он устроил, было «достойным богов» как считал сам царь, хотя боги едва ли интересовались его заслугами. Честно, Аресу было скучно после того как война завершилась – уж больно все быстро вышло, он и  разгуляться не успел. Но от пиршества бессмертный не отказался: не позволит же он Феросу присвоить себе все заслуги, а перед олимпийцем тот не решится в открытую списывать божественную помощь со счетов.

   Он явился в зал тегейского дворца как было: с голым торсом и в повязке прикрывающий откровенную наготу, нисколько не смущаясь всеобщего внимания. Он ел и пил вместе со спартанскими воинами, не упуская возможности насмеяться над царем острой фразой, приводящей Фероса в безмолвную ярость. Тот не мог высказаться против великого Ареса, но внутри полыхал от дерзости бога. Пир и не собирался заканчиваться, когда олимпиец покинул его, напоследок посоветовав новому правителю не прятаться за спинами воинов, а бросаться в бой одним из первый, ведь так гораздо веселее.

   Арес был изрядно подвыпивший, слава Дионису, отправляясь в обратный путь. Он не переместился в шатер, а пешком прогулялся по городу, напевая себе песню неизвестного поэта. Редкие прохожие в благоговение наблюдали за богом. Пожелай он отлить и то вызвало бы у них праведное восхищение. В лагере горели костры, где праздновали победу простые солдаты, что пили вино, пели песни да тискали девок, ранее принадлежавших тегейским мужчинам. Среди них были и благородные, но вояком дела не было рабыню трахать или знатную женщину, теперь все они обязаны были ублажать толпы воинов. И это ждало бы семью покойного царя, если бы Арес не заступился за его сынка. Царевича же теперь ждет более приятная участь в лице самого олимпийца.

   Мужчина вошел в шатер, окидывая его взглядом. Слабый свет единственной свечи едва ли способен  был осветить всю площадь помещения, но очертания худой мальчишечьей фигуры хорошо различались в полутьме. Лукас наливал себе вино, когда бог подошел со спины и звучно прокашлялся, но услышали его еще до того. А теперь с резкого разворота плеснули напитком, так что Аресу пришлось сделать быстрый шаг назад, и то попало на носки сапог. Парень кинулся вперед, замахиваясь кинжалом, но богу потребовалось не более пары секунд, чтобы поймать его руку, не давая нанести удар. Слабая попытка вырваться была прервана строгим взглядом мужчины, в котором, впрочем, плясали лукавые огоньки.

   – Не бойся, царевич, враг не посмеет войти в  мой шатер, – Арес усмехнулся, безболезненной, но твердой хваткой уцепившись в запястье паренька. Рефлексы у того были неплохие, но приди кто-то в действительности по его душу, то мальчик был бы уже мертв. Должно быть Лукас опасался этого, потому и испугался малейшего шороха.  – Здесь тебя никто не тронет… кроме меня, разумеется, – насмешливо сощурив глаза, мужчина подошел к принцу, глядя вожделенно сверху вниз. Он забрал почти пустой кувшин из его рук, ставя на стол за спиной парня, и надвигаясь на царевича так твердо, что заставил того буквально вжаться в вышеупомянутый стол.

   Крепкая ладонь легла на талию мальчишки, рывком притягивая его и прижимая к могучему торсу божества. Хорош же, чертовски хорош юнец. Особенно когда сопротивляется и гордо так вскидывает подбородок, считая себя выше этого. Арес почувствовал, как возбуждается от его близости, как в жар бросает и дыхание становится горячим и шумным. Всему ли виной выпитое вино или юный царевич, но этой ночью ему придется ублажить своего бога.
   Мужчина наклонился к нему, языком влажно ведя от приоткрытого хитоном плеча к маленькому ушку, с довольным рычанием прикусывая мочку.

   – Веди себя хорошо, и тебе будет приятно, – сипло прошептал он, втягивая ноздрями запах нежной солоноватой кожи. Желание завалить мальчишку и оттрахать росло в герметической прогрессии, и чем больше тот демонстрировал свое нежелание подчиняться, тем сильнее заводил бога.
   Держа парня и не позволяя ему вырваться, Арес усмехнулся как-то излишне кровожадно и впился в чужие губы требовательным и жадным поцелуем. Врываясь в горячий рот, он буквально начал трахать его языком, пошло вылизывая сопротивляющийся язычок царевича. Долго и развратно он упивался грубым поцелуем, отстраняясь лишь когда вдоволь насладился своей властью над пленником.

   – Глупо дальше противиться – пора смириться, царевич. Не веди себя так будто тебе выпала худшая судьба из тегеейцев. Выгляни на улицу и посмотри, что делают солдаты с вашими женщинами, а пройдешь чуть дальше, увидишь трупы ваших мужчин, изуродованные и оскверненные, – он поймал парня за подбородок, заставляя посмотреть на себя и заглядывая в затянутые туманной пеленой глаза. – Очнись от фантазий, в которых жил все время, вот она – реальность. Как только лишишься моей защиты, Ферос немедля прикажет воплотить свой приказ в жизнь. Тебе и твоим родным повезло спастись, будь за это благодарен.

   Открытое непослушание и гневные дерзкие речи казались богу забавными, но мальчишке пора было понять, что его удел угождать. Таков был уговор: Арес спасает царскую семью, а Лукас взамен ведет себя покорно и не создает проблем. Он терпеть не мог, когда кто-то нарушает договоренности, если это не он, разумеется. Но пока бог не соврал, а вот парень уже дважды кидался на него с кинжалом. Все это весело, конечно, и позабавило олимпийца, но пришла пора и к выполнению второй стороны уговора приступать.

   – Ложись в постель и жди меня, – мужчина отпустил его и, отвернувшись, потянулся к кувшину, наливая в кубок остатки вина. – Только отменное вино испортил. Тегейское, – он криво усмехнулся, – тебе ли не знать его сладкий вкус. Теперь твои враги им угощаются… – Арес сделал большой глоток, разом осушив чашу.

[NIC]Ares[/NIC][AVA]http://savepic.su/7188759m.gif[/AVA]

    Арес был уверен, что царевич сдержит свое слова: если не из благородства, присущего его роду, так хотя бы из-за страха перед расправой Фероса. Не уж он мог пожертвовать матерью и сестрой ради собственного упрямства? Не похоже, и потому олимпиец считал, что его слов будет достаточно, чтобы образумить и заставить тегейца быть покорным. Он повернулся к пленнику спиной, не ожидая подлого нападения, но ощутил удар в плечо, когда ставил пустой кубок на стол. Лезвие скользнуло по непробиваемой коже божества, соскочило, а мальчишка, что нанес удар, жалобно вскрикнул.

    – Да провались ты к Аиду, – злобно бросил он, хватаясь за раненную руку и сверля мужчину полным ненависти взглядом.
    – Глупец, – процедил он сквозь зубы, зло щуря глаза и делая устрашающий шаг к мальчишке. Ярость в нем закипала, росла, готовая выплеснуться, словно  извержение Везувия, уничтожая все на своем пути. Юнец только что подписал смертный приговор себе и своим родным, не выполнив обещания данного богу. Простой смертный, который возомнил себя гордецом, что смеет врать и перечить олимпийцу.

    Арес болезненно ухватил его за волосы, заставляя смотреть на себя снизу вверх.
    – Не посмею? – он мог просто вышвырнуть Лукаса или отдать его спартанскому царю, но нет – сам хотел расправиться с дерзким юношей. – И что же ты сделаешь мне? – на его губах заиграла кровожадная, самодовольная усмешка.

    Он сильнее потянул парня за волосы, свободой рукой сметая со стола кубок и пустой кувшин, что со звоном упали на землю. Его жертва пыталась вырваться сейчас, противилась и отбивалась, но бог был непреклонен, его не трогали слабые попытки освободиться, как и не создавали неудобств. Арес толкнул, буквально бросил тегейского принца на стол, прижимая щекой к твердой деревянной поверхности. Быстрым движением ослабил узел на своей повязке, что тут же соскользнула с бедер на пол, оставляя бога полностью нагим. Недавний поцелуй уже распалил его, а теперь беспомощность и непокорность смелого мальчишки, смешанная с гневом еще больше возбудили мужчину. Он задрал хитон парня и грубо сжал его бедро, потянув на себя.

    – Говоришь, не притронусь к тебе? – он со шлепком опустил ладонь на ягодицу Лукаса и сжал так, что бесспорно на нежной коже появятся яркие синяки. Даже если парень пытался вырваться, бог слабо замечал это, лишь больше входя во вкус. И видит Зевс, Арес не желал быть с ним грубы изначально, но царевич заслужил наказания.

    Прижав, буквально пригвоздит парня крепкой ладонью к столу, он плюнул на свободную руку и растер по сжавшемуся кольцу мышц вязкую слюну. Почувствовав там грубые пальцы, мальчишка еще больше запротестовал, заерзал, но едва ли это могло остановить бессмертного. Он приставил твердый член к маленькому анусу и с силой надавил. Мышцы отказывались поддаваться, всухую войти было трудно, но Арес развел ягодицы пленника и буквально ворвался в него резким толчком. Грубо и болезненно толкнулся, игнорируя вырвавшийся всхлип царевича. Больно, конечно больно, но чего он ждал, набрасываясь на своего бога?

    Мужчина трахал его, прижимая лицом к столешнице, пока от боли и унижения юнец не ослаб и перестал извиваться. Тогда он обхватил его бедра и стал резко и жестко толкаться в мальчишку, не смотря на то, что всухую это было не просто. Со временем двигаться стало легче, узкие стенки подались, а влага (видимо кровь) облегчили проникновение. Арес не останавливался, от узости и жара внутри парня, от одного осознания того, что доселе строптивый мальчишка теперь лежал перед ним таким открытым и доступным, похоть и желание накрывали его все новыми и новыми волнами, заставляя трахать тегейца все неистовее. Дыхание осипло и возбужденно участилось.

    Он ухватил парня за волосы и потянул к себе, вынуждая оторваться от стола, и обхватив крепкими пальцами шею, прижал худую мальчишечью спину к своему торсу. Тот еле стоял на ногах, но бог продолжал его грубо иметь, жарко дыша на ухо пленнику.
    – Глупый смертный, я ведь говорил, что сделаю с тобой все, что пожелаю, – он довольно зарычал, языком широко ведя по шее мальчишки к уху, забираясь кончиком в завиток и пошло вылизывая его. – Я бы мог доставить тебе удовольствие, но ты захотел боли, –  бог болезненно сжал его сосок и потянул, прокручивая в пальцах розовый бутончик. Мальчишка был таким сладким и желанным, теперь, когда не мог играть в храбреца; когда его голос изменился, а из уст слетали тихие болезненные стоны. Он был хрупким и таким податливым – не провинись да не заслужи наказания, Арес доставил бы ему незабываемое удовольствие.

    – Радуйся, что сохранил тебе жизнь, –  он снова толкнул его на стол, пальцами сжимая и разводя ягодицы, так чтобы видеть растраханную дырочку, в которую уже беспрепятственно входил божественный член. Мужчина сплюнул на ложбинку между ягодиц, откуда слюна стекла к анусу, облегчая толчки. Жестко и размашисто имея паренька, Арес до боли сжал пальцами нежную кожу, грубо насаживая Лукаса на горячую твердую плоть. Шум празднества, доносящийся с улицы, разбавили резкие пошлые шлепки, сиплое дыхание бога и болезненные стоны его пленника.

    Трахая его так долго, как только неутомимый бог способен, он наконец размашисто толкнулся в чувствительный анус до конца войдя, и обильно кончил в мальчишку, рывками двигаясь внутри него, пока сперма не вытекла до последней капли. Лишь тогда вышел, отпуская принца, что медленно сполз на пол из-за подкосившихся колен. Из пульсирующего ануса по бедрам потекла розоватая сперма, скапывая на пол.  Арес ничего не сказал, молча ополоснул руки и вышел из палатки подышать свежим воздухом, по пути кинув мальчишке кусок ткани, которой вытирал руки.

    Вид нагого бога должен был удивить воинов, но все они сейчас были заняты выпивкой и тегейскими девками, возле шатра никого не было. Арес сделал глубокий вдох, окидывая взглядом лагерь, освещенный огнями костров. Он решил не оставаться здесь больше, на рассвете уходить. Раз война закончилась, о и ему здесь делать нечего.

    Он простоял так несколько минут, а когда вернулся в шатер, то застал Лукаса все так же апатично лежащего на полу. Когда Арес подошел, мальчишка весь сжался и жалобно заскулил, воспоминания были еще слишком живы, а былая гордость не вернулась к нему, если вернется вовсе. Мужчина поджал губы, глядя на маленького тегейца, и возможно даже богу стало жаль его. Но это не отменяло того, что парень все заслужил. Это лишь наказание за непослушание, а то, что олимпиец сохранил ему жизнь и не отказался от своей части обещания, уже было благородным с его стороны.

    Теперь, когда парень расплатился за свою дерзость, Арес на него больше не злился. Он и прежде не так со злости, как в воспитательных целях действовал. Когда он поднял мальчишку на руки, тот испуганно сжался, поэтому мужчина почти ласково прижал его к себе, больше не желая пугать своим гневом. Он уложил его на постель, укрывая теплой мягкой шкурой.
    – Зря ты столь безрассуден. Я бы мог сделать тебе очень хорошо, царевич, – тихо произнес он, опускаясь на постель рядом с Лукасом, и кончиками пальцев поправил светлую челку, убирая влажные волосы со лба. – Надеюсь, это последнее твое наказание, – едва слышно добавил, поправляя сползшую с худого плеча шкуру, и перекатился на спину, подложив руки под голову и уставившись в потолок.

[NIC]Ares[/NIC][AVA]http://savepic.su/7188759m.gif[/AVA]

    нельзя сказать, что Арес сожалел о том, что вчера был излишне груб с мальчишкой, но ему совершенно точно было жаль строптивого юношу, что пострадал из-за собственной гордыни. забавно, что именно эта непокорность привлекала олимпийца, но она же погубила пленника. он спал очень неспокойно, ворочаясь и разговаривая во сне, его лоб покрылся испариной, а губу болезненно изгибались при каждом движении. мальчишка был совсем измучен, и когда Арес утром уходил, тот обессилено лежал на мягких шкурах, слабо дыша.

    вояки спали, уставшие после вчерашнего веселья, лишь некоторые из них ответственно несли караул. здесь были люди Ареса, которые должны был сопровождать родных юного царевича на корабль и позаботиться об их благополучном прибытии в Трою. но прежде чем отвести женщин в порт, бог приказал проводить их в шатер, пусть попрощаются с сыном и братом.

    он слышал их разговор, насмешливо усмехаясь из-за попыток Лукаса даже сейчас казаться сильным перед родными, и одновременно с легкой горечью, видя боль паренька из-за случившегося ночью. он не желал быть с ним жестоким, но наказание должно было состояться, иначе урок не был бы усвоен. теперь же их дальнейшее общение зависит от того, насколько прилежным учеником окажется царевич и сделает ли выводы.

    – какое трогательное прощание, – с насмешкой произнес бог, давая понять тегейцам, что они здесь не одни. он вошел незаметно, но едва ли застал их врасплох – эти люди уже не могли чувствовать себя в безопасности на родной земле и ко всему были готовы. он подошел ближе, останавливаясь в нескольких шагах от мехового ложа, на котором, едва приподнявшись, лежал его пленник. – я позабочусь о твоем сыне, царица, уж не сомневайся, – криво усмехнувшись, он перевел лукавый взгляд на паренька, – пусть только послушным будет.

    ему не доставляла удовольствия издевка, но возможность лишний раз доказать, какой же мерзавец этот бог войны, упущена не была. люди должны его бояться и уважать, а значит отчасти ненавидеть, впрочем, и быть благодарными за спасение.

    – пусть Посейдон будет благосклонен в вашем пути, – искривив губы в усмешке, он приподнял черную бровь, – если ему будет до вас дело.
    женщины ушли и в сопровождении охранников отправились на корабль; Арес остался наедине с мальчишкой, едва уловимо смягчая суровый взгляд. он заметил, как вздрогнул и напрягся маленький царевич, когда понял, что кроме жестокого мучителя здесь никого больше нет.

    – я исполнил свою часть уговора, они будут в безопасности, – в его голосе не слышалось злорадства, скорее желание… успокоить(?) паренька. – Ферос дурак, но он не будет противиться моему приказу. нам незачем больше здесь оставаться, – едва уловимая улыбка скользнула по его лицу, – тебе выпала честь побывать в гостях у самого Ареса, смертный.

    с каким бы безразличием не говорил он, будто вчерашней ночи и жестокого насилия и не было, Лукас не мог так быстро забыть обо всем, не придавать значения, как это делал бог. мужчина видел это, как и замечал плохо скрываемую дрожь, когда он подошел ближе. смесь страха и ненависти – вот чего он добился. по меньшей мере теперь парень будет покорнее. но беспрекословное подчинение и потухший взгляд не то, чего хотел он от принца: ему нравился огонь в дерзком взгляде, несокрушимое желание жить – лишь таким малец был интересен ему.

    он заставит его подчиниться, но не так, не против воли; заставит жаждать прикосновений, а не избегать их; стонать от удовольствия и повторять свое имя со страстью и желанием.

    – придется тебе встать с постели, – он подошел к царевичу, сверху вниз глядя на его апатичные попытки подняться. заметно было, что он не желает выполнять указания, но и игнорировать их сейчас было глупо… страшно?

    Арес словил его, когда слабые ноги подкосились, и поймал в объятия, прижимая к крепкой груди. паренек сжался весь, напрягся, когда ладонь бога коснулась изящного изгиба поясницы. его хитон был разодран, оголяя бедро и ягодицу, украшенные синими и багровыми разводами от грубых рук олимпийца.

    – не бойся, царевич, я  не трону тебя сейчас, – мужчина усмехнулся, крепче прижав паренька к себе, словно дразня его, – нынче ты выглядишь не очень то соблазнительно.
    и тем не менее, он был прехорошеньким; с телом, что называется, созданным для ласк. принцу быть не воином, слишком хрупок и изящен – любовником. мужчина солгал, ведь даже сейчас тот был невероятно обольстительным. пальцами поймав его за острый подбородок, Арес наклонился к мальчишке, накрывая мягкие губы своими, и увлекая его, вопреки воли, в томный и тягучий поцелуй. 

    – сперва примешь ванны… и залечишь свои боевые ранения, – последнее он произнес с усмешкой, проскальзывая ладонью под изорванный хитон и мягко накрывая бледную ягодицу.

    в следующее мгновение они оказались в освещенной солнечным светом просторной комнате. искусные изваяния и мраморные колонны, подпирающие высокие потолки, совсем не походили на суровое убранство военного шатра. в отличие от своих собратьев, бог войны не жил на Олимпе, но его вилла не многим уступала божественной обители, и даже больше – владельцу нравилась куда больше.

    располагаясь на возвышении, с западной стороны омываемая морем, а с юга защищенная скалами, вилла была прекрасным, живописным местом – совсем не таким, как представлялось людям, должно быть жилище кровавейшего из богов.

    мужчина отпустил Лукаса и отошел на шаг. и совершенно зря. юнец и так нетвердо на ногах стоял, а после перемещения, как часто бывало у смертных, потерял опору от неожиданности и непривычки.  Арес поймал его, подхватывая на руки, и с самодовольной улыбкой посмотрел в глаза.
    – мы знакомы два дня, а ты уже дважды заставил носить себя на руках.

    он отнес мальчишку в другую комнату. завидев хозяина, рабы замельтешили, подгоняемые управляющим. Арес поставил  мальчишку на пол, приказывая рабам помочь тегейцу принять ванну и подготовить комнату. пусть Лукас был таким же невольником в его доме, но он был царевичем, в чьи обязанности входило ублажать бога, а не мыть полы на его вилле.

    когда паренька увели, мужчина отправился к врачевательнице, что лечила его людей, и взял у нее склянку с целебной мазью. пора устранять последствия своего пыла, если он хочет побыстрее вновь насладиться своим юным пленником. разумеется, ему не обязательно было ждать, чтобы раны затянулись, можно было взять его прямо сейчас, причиняя новую боль. но мальчик не заслужил этого, во всяком случае пока.

    пройдя через просторный светлый зал, бог свернул в коридоры спального крыла и вошел в покои, в которых расположился пленник. принц лежал на кровати абсолютно нагой, не замечая сразу прихода мужчины. его мысли витали где-то далеко.
    – не надейся сбежать, – с улыбкой произнес бог, опережая мысли мальчишки, которые наверняка посетили его голову, как только он остался в комнате один, – на мили вокруг нет селений, зато толпа стражников, что налегке управятся и с дюжиной гладиаторов. ты знаешь, как наказывают беглых рабов, царевич?  – Арес усмехнулся, игнорируя смущение и обиду паренька.

    подойдя ближе, он присел на кровати, окидывая взглядом стройную мальчишечью фигуру. обольстительная нагота вызывала в нем новое желание, но мужчина напоминал себе о том, для чего явился. к тому же Лукас так забавно теперь его боялся.
    –  им отрезают член и распинают во дворе лишая еды, питья и оставляя изнывать на жаре, истекая кровью. – олимпиец сощурился, скрывая озорной огонек в глазах, – но не волнуйся, для тебя у меня есть наказания гораздо изощреннее.

    плутовато улыбнувшись, Арес провел ладонью по спине паренька, скидывая край покрывала, которым прикрылся царевич. синяки ярко выделялись на нежной светлой ягодице; мужчина мягко коснулся их кончиками пальцев.
    – не пугайся, я не сделаю больно… по меньшей мере хуже не будет.

[NIC]Ares[/NIC][AVA]http://savepic.su/7188759m.gif[/AVA]

    мальчишка напрягся от слов бога, и это не ускользнуло от внимания Ареса, вызывав на губах легкую усмешку. слова пленника говорили о покорности, но взгляд его вновь загорелся, пусть пока страх и мешал юношескому пылу. он назвал олимпийца «хозяином», однако лишь глупец повелся бы на откровенно льстивые слова. впрочем, доля правды в них была: Лукасу некуда бежать и он прекрасно понимает теперь, какую угрозу представляет разгневанный бог. едва ли нынче он будет так опрометчиво глуп; наверняка со смирением будет относиться к словам Ареса, опасаясь его ярости. но будет ли достаточно умен, чтобы выбросить из головы напрасные планы о мести?

    в любом случае сейчас гнев бога ему не грозил. мужчина не причинит ему зла напрасно, если только парнишка вновь не выкинет ничего опрометчивого. он знал, что со временем тот расслабится и перестанет бояться каждый раз, стоит олимпийцу шелохнуться. но он не должен забывать той ночи, когда прогневил бога. и хотя сейчас его прикосновения были мягкими, почти ласковыми, именно эти пальцы оставили болезненные отметины на мальчишечьем теле.

    он медленным взором скользнул по откровенной наготе, оценивая и одновременно любуясь ею. такая светлая, почти белоснежная кожа могла быть только у царевича: не у воина, изнывающего на солнце во время тренировок, а у сына царя, что проводил свои дни в тени садов, наслаждаясь музыкой и вкушая лучшие лакомства, что могли достать верные слуги. он был в хорошей форме, но скорее всего благодаря юности, а  не упорным тренировкам. тонкий, изящный, созданный для наслаждений, а  не войны. Арес урвал себе лакомый кусочек – отличный трофей, неоспоримо.

    что тело, что лицо принца были подарком самой Афродиты – олимпиец мысленно отметил мол, хорошо, что он не испортил это хорошенькое личико. мягкие, нежные губы, которые ему так понравилось целовать, были столь соблазнительно приоткрыты, что невольно мужчина вновь поймал себя на мысли – желании немедля впиться в них требовательным поцелуем.

    – не бойся, царевич, я хочу лишь ослабить твою боль, – пальцы бога мягко коснулись плавного изгиба поясницы, поглаживая бархатистую светлую кожу.

    мальчишка вздрогнул, но виду старался не подавать, вместо того собрался с силами и перевернулся на спину; даже выжал из себя улыбку. мужчина со снисхождением наблюдал за попытками пересилить боль, понимая, что именно он стал ее причиной. в любом случае его радовало, что Лукас все понял; что сейчас говорил с ним без прежней ненависти и не обижался понапрасну, ведь наказание было заслуженным. да и вовсе не боль была наказанием, а унижение, которое должно было показать парню, кто здесь главный. боль – лишь последствие, поэтому Арес хотел помочь.

    мальчишка приподнялся, опираясь на бедро мужчины, со сдержанным стоном морщась от боли. но он улыбался, стараясь казаться сильным. это в нем несомненно привлекало. он решил с хитростью подойти, и Арес готов был уступить ему и позволить самому себя лечить, но последние слова паренька – будто игривые – заставили и бога самого включиться в игру. от убрал руку с флаконом подальше, мешая принцу дотянуться.

    тот тонкими пальчиками коснулся руки олимпийца, с легким нетерпением поглядывая на лекарство. боялся, что Арес вновь к нему прикоснется, хотя наверняка знал, что сейчас бог не причинит ему боли. скорее он смущался того, что могло произойти: ощутить в себе его пальцы – пальцы своего мучителя, но теперь уже осторожные, несущие облегчение... должно быть Лукасу было неловко, но мужчина вовсе не отказался бы увидеть смущенный и негодующий румянец на его щеках.

    – хорошо, – с лукавой улыбкой произнес олимпиец, открывая склянку с лекарством. мазь приятно пахла цветами и ароматными маслами. врачевательница уверяла, что она быстро снимет боль, так и ускорит выздоровление, – давай сам.
    в глазах Ареса заплясали игривые огоньки, впрочем, лицо его было спокойным и даже снисходительным. он протянул мазь тегейцу, слегка склоняя голову набок.

    – не смущайся моего присутствия, – он едва сдерживал улыбку, наблюдая за теми внутренними муками, с которыми царевич набрал на пальцы немного мази и откинулся на кровать. не без помощи Ареса, который осторожно поправил подушку, чтобы тому было удобнее и медленно развел стройные мальчишечьи ножки, осторожно заставив согнуть их в коленях. мальчику ничего не оставалось, кроме как оставаться в той позе, которую выбрал для него бог.

    мужчина, не скрывая интереса, облизал губы, наблюдая за тем как осторожно и неспешно вводит в себя палец маленький царевич. сперва морщась от боли – потревожив раны – но медленно расслабляясь, видимо лекарство вправду оказалась хорошим. мужчина следом зачерпнул пальцами мазь, которая казалась весьма приятной на ощупь, легкой и бархатистой, и немного вязкой.
    – не жалей лекарства, его достаточно, – с плутовской улыбкой произнес Арес, мягко проводя пальцами по влажному пульсирующему колечку.

    мальчик вздрогнул. олимпиец взял его за руку, не позволяя останавливаться, и медленно направил пальцы к узкой дырочке.
    – давай, осторожно, – он отпустил руку паренька и опустился рядом с ним на кровать, ложась набок. теперь он вблизи разглядывал его лицо, любуясь алым румянцем на бледных щеках и тем как прикусывает мальчик губу: то ли от легкой боли, то ли от смущения. – у тебя прекрасивенькое личико, царевич, – с улыбкой произнес Лукасу на ушко, жаром дыхания обдав нежную кожу, – ты везде красивый.

    он приподнялся на локте, наклоняясь к тегейцу, и с неторопливостью, мягко коснулся его губ своими. Аресу не хотелось сейчас принуждать парня силой, напротив – заставить его добровольно (хотя бы условно)  поддаться ему.
    – ш-ш-ш-ш… тихо, – едва слышно прошептал, легкими поцелуями покрывая его губы, – я не сделаю больно. не останавливайся.

    он осторожно провел скользкой от мази ладонью по члену царевича. мягко лаская его пальцами, слегка сжал, начиная двигать кольцом по стволу. прежде чем мальчишка успел возразить что-либо, Арес накрыл его губы томным и тягучим поцелуем. влажно вылизывая горячий рот, поймал маленький язычок, пошло сплетая его со своим и лаская чувственно.

    – так нравится? – на выдохе. лишь на мгновение неспешно он оторвался от мягких губ, усмехаясь и заглядывая в томно прикрытые, блестящие глаза парня. его пальцы умело скользили по члену, ласкали чувствительную головку, растирая по ней ароматную мазь. все быстрее, чувствуя как твердеет под пальцами теплая плоть. губы коснулись тонкой шеи, ключиц, груди паренька, оставляя незаметные влажные отметины. – знал бы я прежде, что тегейские мальчишки так хороши… – с усмешкой Арес прикусил маленький розовый сосок, после влажно зализывая укус. – хочу слышать твои стоны. сделай это для меня, царевич, – он быстрее начал скользить ладонью по члену юноши, новым поцелуем накрывая его губы. требовательно, но мягко, он проскользнул языком во влажный рот, дразняще играя с чужим язычком.

    не торопясь и заставляя юного принца отвечать ему, Арес сладко и тягуче трахал языком горячий ротик. он отпустил уже твердый, вставший член и поймал Лукаса за руку, которой прежде лечил/ласкал себя мальчишка. положив ладонь царевича на его же член, накрыл маленькую монаршескую ручку большой рукой воина и начиная медленно водить ею по возбужденной плоти. когда мальчик уже во всю надрачивал себе, бог усмехнулся и убрал руку, позволяя пленнику самому ублажать себя. он же зачерпнул еще ароматной мази из флакона и поднес пальцы в маленькому пульсирующему колечку. сперва осторожно, словно предупреждающе погладил аккуратный анус, подушечкой проталкивая мазь в дырочку и следом вводя два пальца. неспешно и бережно, чтобы не причинить невольнику боль.

    хотелось грубо и жестко трахнуть его, но раны парня еще не зажили, и Арес не хотел навредить ему. поэтому он лишь ласково поглаживал узкие стеночки, плавно двигая пальцами; нащупав подушечками простату, начал нежно массировать ее, одновременно накрывая чувственным поцелуем сладкие припухшие губы, дабы поймать рваное дыхание, что вырывалось из груди тегейца.

    – упрямый мальчишка, – лихорадочно прошептал он в мягкие юношеские губы, кусая их в сладостном поцелуе.
    собственный член ныл от возбуждения, столь желанным и соблазнительным был тегейский царевич. мужчина не планировал этого, он собирался дать Лукасу отдохнуть пару дней, поэтому теперь думал, как выйдет из покоев, поймает какого-нибудь раба и трахнет его прямо в коридоре, представляя, что это юный принц. как иначе сдержаться сейчас? особенно, когда с губ мальчишки сорвался такой томный и сладкий стон; когда он задрожал в оргазме, забывая о том, что рядом ненавистный враг. ведь злость и боль скрыть можно, можно сдержать слезы и скрыть обиду, но нельзя сдержать стонов, когда тебе хорошо – Арес умел доставлять удовольствие так же, как умел причинять боль.

    мышцы сжались, обхватывая пальцы бога и вызывая на его губах самодовольную усмешку. он убрал руку и провел ею по животу юнца, растирая сперму по белоснежной коже. сам Лукас обессиленно упал на кровать, тяжело дыша и маняще приоткрыв ротик. мужчина собрал пальцами белесое семя и провел ими по приоткрытым губам, накрывая их сладостным поцелуем прежде, чем мальчик успел среагировать. вылизывая мягкие губы и жаркий ротик, он усмехнулся в поцелуй, медленно отстраняясь.

    – теперь пора тебе сделать хорошо своему богу, – на его губах мелькнула лукавая улыбка. зачем ему какой-то раб, если есть Лукас – его новая любимая игрушка. – не бойся, я не трону тебя сейчас, достаточно будет твоего сладкого ротика, – он провел языком по губам паренька, слизывая с них смешанную со слюной сперму.

[NIC]Ares[/NIC][AVA]http://savepic.su/7188759m.gif[/AVA]

    Арес отсутствовал как минимум три дня, занимаясь своими божественными делами и оставив пленника на то время в обществе управляющего и рабов, которым строго приказал охранять и заботиться о мальчишке до полного его выздоровления.  Последней их встречи было достаточно, дабы олимпиец убедился, что тегеец усвоил урок и теперь ведет себя покладистее, не пытаясь противиться судьбе. Бог ценил покорность перед собственной величественной особой и с замено большей симпатией относился к пареньку. Тот был действительно чрезвычайно красив, и лишь соблазнительнее благодаря своему дерзкому характеру, который теперь ему приходилось  сдерживать.  Он боялся Ареса – и это льстило мужчине не меньше, но и нравилось, что вопреки страху перед божеством, мальчишка не потерял свой острый язычок… во всех смыслах. Пусть только затянутся его раны окончательно, и Арес займется своим юным невольником как следует.

    Он мог бы вновь взять его грубо и жестоко, демонстрируя свое превосходство, но мужчине хотелось, чтобы пленник сам отдался ему, желал его поцелуев и ласк, наслаждался ими. Уже однажды он стонал, когда умелые пальцы бога доводили его до блаженства, но все еще упорно отрицал то, что ему хочется большего, хотя Арес знал – он хотел. Просто потому, что вопреки ненависти, которую лелеял в душе тегеец, он был молод и сластолюбив. А кто мог принести смертному больше удовольствия, чем сам бог войны? Ни прекрасный Аполлон, ни могучий Зевс не были так искусны в любви как Арес. Секс и война всегда идут рядом;  в обоих случаях над человеком преобладают желания – безнравственные, порочные, покоряющие не только тело, но и разум.

    Мужчина вернулся как раз к традиционному празднеству, что он регулярно устраивал на вилле. Сюда приезжали растленные деньгами и властью вельможи, желая насладиться вседозволенностью и всемогуществом. Знатные дамы, что устали от своих толстых и ни на что не способных мужей, могли отдохнуть в обществе горячих и сильных рабов, а те в свою очередь могли потешить жажду мести, трахнув жену или дочь напыщенного богатого индюка, который всегда считал рабов не более чем дешевым предметом мебели. Во время оргий все были равны; никто не беспокоился о том, что подумают о нем, а если и была такая мысль, то покидала голову с первым оргазмом, но далеко не последним за эту ночь.

    Рабы разносили угощения и выпивку, полуголые танцовщицы медленно и соблазнительно двигались под музыку, в бассейнах и фонтанах плескались обнаженные и охмелевшие гости. Все это дополнялось сплетенными горячими телами и жаркими стонами, разносящимися по вилле.

    Когда в зале появился Лукас, Арес трахал миловидного мальчишку – сына одного из крупных вельмож, который и не подозревал, что за планы на выходные у его отпрыска. Паренек сладко стонал, доходя до предела и прогибаясь, в то время как один из гладиаторов крепко держал его за волосы, грубо заставляя себе отсасывать. Олимпиец усмехнулся, завидев царевича, что с любопытством разглядывал происходящее. Видать прежде ему не приходилось присутствовать на подобных мероприятиях, поэтому теперь его лицо выражало скрытый интерес со смесью, пожалуй, смущения. Когда их взгляды встретились, Арес белозубо улыбнулся пленнику, тем временем крепче сжав руками бедра сына вельможи, и парой резких толчков довел того до оргазма, после чего вышел из вздрагивающего от наслаждения тела, оставив паренька в распоряжении мускулистых воинов-рабов.

    – Надо же, сам тегейский царевич пожаловал на мой скромный праздник, – с насмешкой произнес мужчина, беря кубок с вином у проходившего мимо мальчика-прислужника и приближаясь к невольнику, – не заскучал ли ты в мое отсутствие? – он склонил голову, лукавым взглядом окидывая красивого юношу. Отдохнувший и без следов насилия на прекрасном теле он выглядел словно мраморное изваяние – идеальное и чертовски обольстительное. Тонкая бледная кожа вызывала желание притронуться к ней, оставив парочку отметин сильными пальцами и жадными губами.

    Арес сделал большой глоток, разом осушив кубок, и отставил его, подходя ближе к мальчишке. Его ладони сноровисто легли на тонкую талию, рывком притягивая невольника и заставляя прижаться к крепкому мужскому торсу. Собственнически скользя руками по спине и ягодицах Лукаса, он жадным и чувственным поцелуем впился в мягкие губы, требовательно врываясь языком в жаркий ротик, несмотря на сопротивление, вызванное внезапностью действия бога. Его губы искривлюсь в довольной усмешке, когда он отстранился от паренька, напоследок мягко прикусив его губу.

    – Вот так ты должен приветствовать своего бога, – хрипловато произнес он, лукаво глядя на невольника. – Тебе нравится здесь? – его ладонь мягко скользнула по боку парня, опускаясь на стройное бедро и слегка задирая короткий легкий хитон. – Тегейцы, поклоняясь моей целомудренной сестре, лишают себя стольких радостей. Скучные снобы. Тебе повезло, царевич, что ты сбежал от этого, – ловким движением он повернул мальчишку и прижал спиной к своей груди, твердым возбуждением касаясь его поясницы. Наклонился к тонкой шее, языком медленно ведя по светлой нежной коже и касаясь губами маленького аккуратного ушка. – Посмотри на них – они наслаждаются, совершенно забыв о делах земных. Здесь нет высших и низших, нет друзей и врагов – они любовники, приносящие друг другу удовольствие. Ты можешь присоединиться к ним, если хочешь.

    Арес усмехнулся. Он видел, как реагирует тело мальчишки на увиденное, но знал, что гордый тегеец не позволит себе участвовать в действе. Если, конечно, его бог этого не пожелает.
    – Или можешь остаться со мной и понаблюдать, – на его губах появилась плутовская улыбка, а рука мягко скользнула под хитом пленника, поглаживая стройное бедро. Если он останется, то едва ли просто «понаблюдать», но пока об этом говорить не стоит.

    Тягучим и жадным поцелуем мужчина впился в тоненькую шейку, оставляя на светлой коже алый засос и обдавая ее жаром на выдохе. Приобняв Лукаса за бедра, он повел его к своему ложу, находящемуся на возвышении, откуда бог мог наблюдать за происходящим в зале. На ступеньках рядом занимались любовью две красивые рабыни, а чуть дальше то же самое делали два парня. Арес присел на ложе, заставляя мальчишку опуститься на мягкие подушки рядом с собой. Теперь юноша мог видеть весь зал как на ладони, в то время как бог мягко и ненастойчиво поглаживал ладонью его бедро.

    – Тебе ведь нравится это, мой целомудренный царевич? – он усмехнулся, ловя парня за подбородок и лукаво заглядывая в большие карие глаза.
     Медленно проведя подушечкой большого пальца по пухлой губе, он отпустил пленника и жестом подозвал одного из рабов, что разносил напитки, взяв у него небольшой серебряный кубок.

    – Выпей, – Арес поднес напиток к губам Лукаса, заставляя его сделать первый глоток, и с плутовской улыбкой наблюдая за тем, как неуверенно, но податливо он это делает. Это было не просто вино, а подарок Афродиты, который позволял смертным скинуть маску стеснения и предубеждений, и поддаться своим желаниям. Он затуманивал сознание, но освобождал инстинкты, позволяя без зазрения совести отдаться похоти. 

     Свободной рукой мужчина мягко провел по тонкой мальчишечьей шее, опускаясь к плечу и отстегивая пряжку хитона. То же проделал со второй пряжкой, и тонкая ткань соскользнула с груди царевича, оставляя одеяние держаться лишь на тонком поясе. Арес неспешно наклонился к принцу, касаясь губами его ушка.
     – Скажи, когда ты залечивал мазью раны, вспоминал ли своего бога? Представлял ли мои пальцы вместо своих? – хотел Лукас того или нет, разве не всплывали в его памяти каждый раз ласки Ареса: такие откровенные и грязные; пальцы злейшего врага, что заставили его стонать от наслаждения. 

    Он забрал кубок, отставив его в сторону, и коснулся губами худого плеча, мягкими поцелуями покрывая бархатистую кожу. Опускаясь ниже, к груди паренька, поочередно обхватил губами маленькие розовые соски, томно посасывая их и вылизывая шершавым языком. Арес завел ладонь между ног тегейца, мягко поглаживая внутреннюю сторону бедра.

    – Сегодня я не принуждаю тебя ни к чему, царевич. Здесь достаточно тех, кто желает моего внимания, – оторвавшись от соблазнительного тела, мужчина едва заметно улыбнулся и мягко коснулся губ невольника своими. – Останови меня, если не желаешь…
    Но разве он мог? Опоенный афродизиаком и истомленный возбуждением – разве мог простой смертный противостоять богу, который, во что бы то ни стало, возжелал его?

[NIC]Ares[/NIC][AVA]http://savepic.su/7188759m.gif[/AVA]

    Осознание в глазах мальчишки того, что его опоили чем-то, что не совсем вино, вызвало на губах бога усмешку. Лукас наверняка всеми силами противился влиянию афродизиака, но именно в том было его действие – рушить оборону, освобождать тайные желание и делать их неподвластными ограничивающему свободу разуму. Его голос становился томным, смешанным со стонами и дрожью от вожделения, что медленно обволакивало разум и тело паренька. Он пытался возражать, противиться богу, но его инстинкты говорили о другом – вопили о потребности быть хорошенько оттраханным, не иначе.

    И когда он ощутил губы Ареса, то вовсе не поморщился привычно, не замер с безразличием, позволяя целовать себя словно бесчувственную куклу, вместо того сам жадным поцелуем впился в ненавистные доселе губы, постанывая в них от острой похоти, захватившей пылающее желанием тело. Его злобное шипение теперь выглядело больше просьбой о спасении. Мальчишка извивался и прижимался к своему богу, жаждая ощутить, наконец, его ласки; почувствовать внутри твердую горячую плоть…

    Словно детские угрозы расправиться с олимпийцем забавляли Ареса, ведь он прекрасно понимал истинное положение паренька, что теперь не мог больше скрывать своих желаний, в некотором роде испив «напиток правды».  Должно быть, ему нестерпимо было признать, что злейший враг теперь стал предметом вожделения, но именно таким видеть его нравилось мужчине. Противоречие чувств, внутренняя борьба и, в конечно итоге, подчинение собственной похоти.

    – Ты обязательно попытаешься, да… потом, как-нибудь, – прошептал низким баритоном на ухо мальчишке, языком играясь с мочкой. Голос бога сел и в нем слышалась возбужденная хрипотца – так чертовски сильно на него действовал маленький царевич. – Ни один гладиатор не усмирит твоего желания… тебе нужен я, признай это.

    Рука мужчины легла на налитый кровью член тегейца, умело лаская его длинными теплыми пальцами. Мальчишку буквально колотило от желания, он дрожал от каждого прикосновения, не находя в себе сил сдержать стоны. Они безбожно заводили, и олимпийцу приходилось прикладывать некие усилия воли, чтобы оттягивать столь желанную Лукасом минуту.

    Олимпиец сжал чужой член, несколько раз скользнув по нему кольцом и, словно издеваясь, выпустил напряженно налившуюся плоть. Но это не было пыткой… или не только ею. Рядом с ложем бога, стоял невысокий столик, на котором горели ароматные свечи и стоял небольшой сосуд с вязкой мазью. Щедро зачерпнув смазку из сосуда, Арес наклонился к парню, рукой проскальзывая между стройных бедер, а его пальцы мягко коснулись зазывно пульсирующего колечка, ласково поглаживая чувствительную там кожу и массируя упругие мышцы.

    – Тебя смущает, что все смотрят, царевич? – с усмешкой произнес он, впрочем, не дожидаясь ответа, ввел палец в горячую узость юноши, нежно разрабатывая бархатистые стеночки. Его губы коснулись чувствительных розовых сосков, посасывая их и лаская умелым языком. Вылизывая аккуратные ореолы, мужчина добавил второй палец, бережно растягивая анус мальчишки. Прокрутив пальцы, он нащупал внутри небольшой бугорок, надавливая на него и мягко массируя, от чего невольник задрожал, роняя все новый стон.

    – Не обещаю, что больно не будет, – горячо выдыхая, прошептал он в чужие губы, касаясь их смазанными поцелуями, – но я буду нежен – ты заслужил, – лукавая улыбка скользнула по губам, впрочем, лишь на мгновение – в следующее он уже целовал мальчишку, чувственно и томно углубляя поцелуй.

    Оставив пошло тянущуюся ниточку слюны, мужчина отстранился, сильнее разводя ножки принца и притягивая его к себе за бедра.  Он набрал еще мази и растер ею собственный налитый кровью член, после чего приставил его к узкой розовой дырочке царевича. Не смотря на то, что мальчик был возбужден и разработан, его мышцы инстинктивно сжались, ощутив крупную головку, что с нажимом попыталась ворваться в нежное нутро. Арес провел ею по анусу, словно подразнивая, а после с бережным усилием надавил на вход, делая несколько не сильных, но твердых толчков, дабы оказаться внутри царевича.

    – Ш-ш-ш-ш, – мужчина наклонился к ушку Лукаса, нависая над ним словно громадное изваяние. Его губы мягко коснулись тонкой шеи, острого подбородка и мягких податливых губ, увлекая в неторопливый и сладостный поцелуй, призванный отвлечь царевича от боли. А она, несомненно, была, хотя Арес очень мягко и постепенно начал двигаться, сильнее растягивая узкие стеночки, что доставляли богу воистину блаженное чувство своим сопротивлением.

    Почти на всю длину войдя в невольника, мужчина замер, дав тому возможность привыкнуть, тем временем хаотично и мягко целуя его губы, шею и плечи. Он приобнял крепкой рукой парня за талию, чуть приподнимая и заставляя обвить тонкими руками свою шею. Теперь Лукас сидел сверху, придерживаемый олимпийцем одной рукой, а вторая мягко ласкала его член, слегка сжимая сочащуюся смазкой головку.

    Арес опустился спиной на подушки и двинул бедрами, давая понять, что должен делать тегеец. На его губах играла улыбка; крепкие ладони обняли паренька за талию, приподнимая его и вновь медленно опуская на член. Раз за разом, пока Лукас не привык и не начал сам насаживаться на твердую плоть, поначалу морщась от легкой боли. Мужчина положил его ладошки себе на грудь, создавая точку опоры; мальчишка навалился, начиная активнее двигать бедрами, полностью опускаясь на внушительный член своего бога.

    Лукас ускорился, тяжело дыша, по виску катились крупные капли пота. Олимпиец улыбнулся – его прельщала мысль о том, как самозабвенно гордый тегеец сейчас насаживается на член злейшего своего недруга. Как он стонет от удовольствия и послушно прижимается к богу, когда тот, словно сжалившись, позволяет ему опуститься худой грудью на крепкую мужскую грудь. Когда Арес обнимает его, жарко целуя в губы, и уже сама двигает бедрами, толкаясь во влажную от вытекающей смазки растраханную дырочку, от чего мальчишка лишь стонет, при каждом пошлом шлепке.

    Царевич кончает, скуля от удовольствия в крепких объятиях бога, но для Ареса это только начало. Он дает пареньку отдышаться и укладывает его на спину, вновь входя в пульсирующую в оргазме дырочку. Нависая сверху, ловит Лукаса за тонкие запястья, заводя руки вверх и прижимая к ложу.

    – Поцелуй меня, – властным тоном – мужчина уверен, что пленник теперь скажет и сделает все, о чем бы он ни попросил, но просит лишь о поцелуе, потому что именно в нем теперь все смирение и желание принца. Когда Лукас послушно приоткрывает губы и сам тянется к своему богу, словно слова мужчины неоспоримая истина, которую во что бы то ни стало нужно исполнить. Аресу нравится его покорность, смешанная с дурманом и похотью; жаждой удовольствия, которая заставляет пленника громко и развратно стонать, извиваясь в руках божества.

    Он долго и неустанно имеет царевича, ритмично и глубоко врывается во влажную от смазки узость: то ускоряясь, и буквально грубо вытрахивая рваные сладкие стоны из мальчишечьих губ; то медленно, с оттяжкой двигаясь в нем, позволяя ощутить внутри давление крупного возбуждения, заставляя умолять трахать его быстрее и сильнее. Лукасу уже плевать, что все смотрят, а мужчине это даже нравится.

    Он вышел из охмелевшего от наслаждения паренька и перевернул его на живот, заставляя стать в коленно-локтевую. Взор тегейца был направлен в зал, где встретился с взглядами других греков, что предаваясь любовным утехам, так или иначе могли видеть происходящее на возвышении. Прежде чем царевич успел собраться с мыслями, Арес пристроился сзади, надавив большой ладонью на изящный изгиб поясницы, и обхватил пальцами стройные бедра, буквально насаживая пленника на горячий, твердый член. На сей раз, разработанная дырочка приняла его всего, не создав нижнему дискомфорта.

    Ладони бога мягко изучали юное тело, касаясь талии, спины, ягодиц – придерживая Лукаса и помогая ему держать равновесия из-за иногда излишне сильных толчков. Арес заставил мальчишку приподняться, оставляя его стоять лишь на коленях и прижимая спиной к своей груди. Крупной ладонью, мягко поглаживая грудь, он сжал пальцами маленький сосок и слегка потянул, с усмешкой отпуская.

    – Им нравится смотреть на тебя , – сиплым и вкрадчивым голосом прошептал он на ухо принцу, языком пошло забираясь в завиток. – Они представляют себя на твоем месте… дай им понять, как тебе хорошо, – лукавая усмешка появилась на губах бога, он мягко коснулся губами плеча мальчишки и тонкой шеи, оставляя влажные розовые засосы. В тот момент умелые пальцы коснулась истекающего смазкой и спермой члена пленника, мягко скользя по основанию и, подразнивая, сжимая бархатистую головку.

    Арес мог всю ночь терзать мальчишку своими ласками; он был уверен, что теперь уже Лукас на все был согласен. Ясный взор заволокло пеленой хмельного блаженства – похоже, мальчишка слабо уже понимал, что происходит, и только томно и сладко стонал от прикосновений, поцелуев и твердого члена своего божества, что так умело приносил ему наслаждение.

    Мужчина в очередной раз поменял позу, горой нависая над Лукасом. Укладывая стройные мальчишечьи ноги себе на плечи, вошел в его податливую дырочку, медленно и плавно начав двигаться. Когда олимпиец кончил, то неспешно вышел из парня, целуя влажный висок и послушные припухшие губы. Легкая улыбка тронула его губы, бог отстранился и слегка развел ягодицы пленника, наблюдая, как вытекает из ануса белесое семя.

    – Ты все еще хочешь меня убить? – лукаво произнес олимпиец, опускаясь на локоть рядом с тегейцем и мягко поглаживая пальцами аккуратный опавший член царевича. Он коснулся губами нежных розовых сосков, целуя чувствительные бутончики, и провел кончиком языка по шее парня, слизывая солоноватые капельки пота с шелковистой кожи. – Я бы отпустил тебя, не будь ты так хорош – в том твоя беда, – Арес усмехнулся, увлекая маленького царевича в чувственный и сладкий поцелуй.

[NIC]Ares[/NIC][AVA]http://savepic.su/7188759m.gif[/AVA]

    Арес покинул особняк и отправился Коринф на зов горожан, что просили помощи в защите города. Нападавшие поклонялись Афине и бог только рад был вызвать недовольство сестры своим вмешательством. Когда вражеская армия была изгнана, а коринфяне отпраздновали победу, возведя статую их защитнику, олимпиец уладил еще кое-какие свои дела и вернулся на виллу, где ожидал увидеть полную гармонию и порядок. Однако…

    Он оставил царевича под присмотром управляющего – как гостя, а  не пленника, который лишь не волен был покинуть владения бога, но в остальном не должен был испытывать неудобств. Они только лишь нашли общий язык и тегеец, наконец, принял свою неволю как нечто не столь отталкивающее, как ему казалось поначалу. Ненависть в его глазах сменило некое выжидание, созерцание – интерес, что же будет дальше. Богу нравился свободолюбивый, но теперь столь нежданно покорный царевич. Они оба сделали выводы из своего предыдущего общения: если не проявлять ненужную агрессию, то отношения между ними принимали весьма приятный для обеих сторон характер.

    С долей некого нетерпения Арес ждал их встречи, желая узнать, что же на сей раз приготовил царевич: покорность или дерзость, попытки избежать близости или желание повторить случившееся на празднестве. У него было много планов на мальчишку, которые не терпелось воплотить. Когда Арес явился на виллу, его внимание привлекли слуги, толпившиеся у окон и дверей ведущих во двор. Он прошел мимо них, привлекая любопытные и даже испуганные взгляды, и когда вышел во двор, его взору предстала возмутительная картина.

    Здесь и раньше наказывали рабов. Несколько мужчин стояли с палками, окружив невольника, дабы помешать сбежать в случае чего, а управляющий с хлыстом в руках наносил удар за ударом, очевидно наслаждаясь своими полномочиями. Вот только рабом оказался не кто-нибудь, а тот самый тегейский принц, встречи с которым так жаждало божество. И тут же возник вопрос: что же могло произойти, раз его публично наказывали, не дождавшись даже Ареса? Ведь знали о том, что ныне тот его любимчик, и подобное не принято было решать без предварительных разбирательств.

    На его лице застыло хмурое, негодующее выражение, в тот момент, когда хлыст со свистом рассек хитон и кожу Лукаса, заставив мальчишку крепче ухватиться руками за столб. В момент бог уже был рядом, и когда управляющий замахнулся в следующий раз, то удар пришелся по ладони мужчины, который поймал хлыст, крепко сжав.

    – Что здесь происходит? – звучным и угрожающим тоном произнес он, отбрасывая орудие наказания в сторону и вскользь окидывая взглядом царевича.  Видимо он не слишком опоздал, так как на спине парня красовались лишь две багровые полоски, а ведь у некоторых ими была исполосована вся спина – жестоко, но эффективно.

    Управляющий замялся, и бог не стал дожидаться, пока тот подберет слова. Он развернулся к мальчишке и осторожно, даже бережно, взял его на руки, дабы отнести в покои. По дороге он приказал рабыне принести теплой воды. Уложив парня на постель, он отстегнул его хитон, обнажая спину. Присев рядом, осмотрел раны: не слишком глубокие и выглядят хуже, чем есть на самом деле. В комнату вошла молодая девушка с чайничком теплой воды, которую вылила в небольшую медную миску и, взяв кусок мягкой чистой ткани, намочила ее и подошла к невольнику, чтобы омыть его раны. Но Арес забрал из ее рук ткань и жестом разрешил уходить, сам принявшись осторожно прикладывать влажную ткань к рассеченной коже, убирая пыль и остатки грязи.

    – Потерпи немного, – закончив, он оставил ткань в миске с водой и достал с прикроватного столика баночку с заживляющей мазью, которой прежде уже пользовался царевич. Обильно нанеся ее на раны, Арес поставил флакон обратно и провел большой ладонью по боку парня.

    Он дождался пока мальчишка сядет на кровати, и пристально посмотрел ему в глаза, выдерживая недолгую паузу, дабы подобрать слова. Тот мог решить изначально, что не без вмешательства бога его решили наказать, но теперь-то должен был понять, что тот здесь ни при чем.
    – Я не отдавал приказ, – почти мягко произнес мужчина, ища понимание в глазах мальчишки. – За что он решил выпороть тебя?

    Арес все пытался представить, что же мог натворить Лукас, чтобы заслужить наказание. Хотя даже будь повод, это не отменяло того, что в данном случае управляющий должен был дождаться его возвращения. Бог нахмурился и, поднявшись, подошел к двери. Он приказал рабам привести управляющего, чтобы на месте со всем разобраться. После этого, вернувшись к тегейцу, он присел на ложе рядом с ним, дотронувшись ладонью к бледному, худому плечу. Его кожа была нежной и гладкой словно бархат, вызывая сожаления о том, что была столь возмутительно изувечена.

    – Я знаю ты невольник в моем доме и с радостью ушел бы, но ты не для того здесь, чтобы прислуживать кому-то. Ты знаешь, что я хочу от тебя, Лукас, – Арес не сдержал лукавой, но доброй улыбки и коснулся ладонью щеки царевича, подушечкой большого пальца, поглаживая красивую скулу. Он собирался сказать еще что-то, но в этот момент дверь открылась, и двое стражников ввели управляющего. Понимая, что нынче управитель выступает обвиненным, его бесцеремонно толкнули так, что мужчина упал на колени перед своим богом и тегейским царевичем.

    Доброе выражение вмиг соскользнуло с лица Ареса, и он окинул виновного суровым и хмурым взором.
    – Кто надоумил тебя? – напрямую спросил он, прекрасно понимая, что не просто так управляющий пошел на явное нарушение его распоряжений – позаботиться о царевиче. Несомненно, на вилле были те, кому неугоден был Лукас, и бог хотел знать кто именно.

    Мужчина молчал, переводя взгляд с божества на царевича: заметно было, что он боится и осознает свою ошибку, но так же то, что идя на это уже догадывался – скорее всего, понесет наказание.

    – Говори! – холодно бросил Арес, поднимаясь и нависая горой над мужчиной. – Я твой бог – отвечай.
    – Никто, мой господин, – негромко произнес провинившийся, опустив взгляд. – Я сам. Он огорчал Ксантоса и…
    Арес сжал зубы, прикрывая глаза и с шумом выдыхая.
    – Ксантос, – повторил он с ноткой недовольства в голосе, – этот мальчишка…

    Парень был прежде его любовником – фаворитом, но нынче его место занял Лукас. В отличие от тегейца, он с ревностью относился к своему богу. Ксантос в свое время тоже был царевичем, но отец добровольно отдал его Аресу, когда тому было лет двенадцать, в обмен на божественное покровительство для его народа. Он стал его любимчиком, иногда даже зазнаваясь и чувствуя себя едва ли не хозяином в этом доме пока бог отсутствовал. Арес и правда часто шел ему на уступки и выполнял просьбы, отчего парень заслужил уважение среди прислуги, ведь по его прошению их могли или наказать, или поощрить. Вполне возможно он подговорил управителя, а тот поддался, решив угодить фавориту владыки.

    Арес собирался отдать приказ касательно судьбы несчастного управляющего, но остановился, задумавшись на мгновение. Высокомерным взглядом окинув провинившегося, он перевел взор на Лукаса.
– Ты можешь сам решить, как поступить с ним, царевич, – он присел на кровать, дожидаясь решения принца. Как тот скажет, так и сделают.

[NIC]Ares[/NIC][AVA]http://savepic.su/7188759m.gif[/AVA]

   арес и не ждал, что лукас решит казнить управляющего. мальчишка был избалован, как полагалось царевичу, но не жесток, в отличие от бога. сам олимпиец понятие справедливости имел весьма специфическое и вполне мог убить лишь за то, что кто-то обидел его любимчика. но до этого управляющий долгие годы верно ему служил, да и сейчас оказался всего лишь одурачен хитрецом ксантосом, так что лишать его жизни казалось излишним, впрочем, пожелай того тегеец – бог бы отдал приказ.

   он не возражал, когда принц захотел поговорить наедине. в действительности именно этого хотел он сам – остаться один на один с лукасом, подальше от любопытных глаз. ведь именно к нему он спешил, прежде чем стал свидетелем несправедливости, что встретила его по прибытию домой.  кивком дав понять слугам, что они могут выполнять приказ тегейца, он даже взглядом не удосужился проводить разливающегося в благодарностях к милосердному царевичу управляющего.

   когда все вышли из покоев, мальчишка поднялся с кровати и подошел ближе к богу, остановившись напротив. его ладонь мягко коснулась колючей от щетины щеки ареса, вызывая легкую усмешку на божественных губах.
    – ксантос всего лишь глупый мальчишка, – он легко коснулся пальцами бедра царевича, мягко скользя под короткий хитон, что держался сейчас на одном лишь поясе. – он приревновал к тебе своего бога и решил так отомстить, – забравшись ладонью между бедер он мягко начал поглаживать внутреннюю сторону бедра, пока не позволяя себе ничего большего. ему польстила просьба тегейца о поцелуе, которую, несомненно, арес собирался  выполнить. – я разберусь с ним. впредь ксантос будет осмотрительнее. не беспокойся, я не позволю навредить тебе.

   с ксантосом его связывало многое. и парня можно было понять, ведь раньше он был главным фаворитом, а потом появился лукас, и теперь уже тегейца своим вниманием окружал бог. арес привык к его «шалостям» и не хотел наказывать своего любимчика, но припугнуть его было не лишним: пригрозить навсегда лишить своей благосклонности и прогнать с виллы – наверняка, мальчишка будет благоразумнее после этого.

   когда губы царевича коснулись его губ, арес мягко притянул его к себе, усаживая на колени. ладонью осторожно коснулся спины, стараясь не притрагиваться к свежим ранам. внезапная покладистость лукаса должна была удивить его, но все казалось до невозможного естественным, словно именно к этому они и шли. долгим и чувственным поцелуем накрыв мальчишечьи губы, арес забрался ладонью под короткий хитон, касаясь пальцами промежности и нежно массируя узкое колечко. на губах бога скользнула усмешка, когда он ввел в лукаса один палец, мягко начиная двигать им, растягивая теплую узость.

    – ты такой красивый, лукас, – сипло прошептал он, возбужденно глядя в большие оленьи глаза. свободной рукой он коснулся груди мальчишки, поглаживая ее нежно и цепляя пальцами острые соски. – будь ты богом, самой афродите пришлось бы уступить тебе место самого прекрасного, –  арес жарко выдохнул, мягкими поцелуями покрывая шею парня, выступающие ключицы и худую грудь. обхватил губами розовый сосок, жадно и томно посасывая его, играя языком с твердой бусинкой. тем временем он добавил еще один палец, мягко растягивая тегейца. прошло не так много времени с их последнего секса, но бог не хотел торопиться и вновь причинить боль своему фавориту.

   он оторвался от груди парня и поднялся тягучими поцелуями вверх по шее. коснулся губами маленького ушка, жарко на него выдыхая. он не помнил, кого прежде хотел так пылко и безумно как этого светловолосого мальчишку. обеими руками обхватив его за бедра, он притянул лукаса к себе, заставляя вжаться членом в твердый живот. 
    – приподнимись, – осипшим, низким голосом произнес бог, – и дай мне мазь.

   когда мальчишка протянул лежавший рядом флакон, арес поспешно набрал на пальцы достаточное количество пахнущей травами мази и, забравшись под хитон, обхватил пальцами собственный возбужденный член, растирая по нему смазку. свободной рукой обхватив парня за поясницу, слегка приподнял, крепче вжимая в себя и чувствуя, как прижимается член царевича к крепкому животу олимпийца.

    – теперь давай, – с мягкой улыбкой произнес он, приставляя крупную головку к дырочке принца. – лукас, – хрипловато произнес он с каким-то неуловимым удовольствием, словно смакуя на губах имя тегейца. арес поцеловал его – сперва мягко и тягуче, а  после врываясь языком в жаркий рот и развязно углубляя поцелуй.

    помогая парню двигаться, насаживаясь на твердую плоть, он обхватил стройные бедра. когда лукас привык к немалому члену внутри, бог сильнее развел его ягодицы и подался бедрами, засаживая мальчишке на всю длину. начал ритмично и глубоко вколачиваться в него, то размашисто ускоряясь, то двигаясь медленно и плавно.

   раньше уже отметив, какие позы больше всего удовольствие доставляют парню, позже он вышел из тегейца и поднялся на ноги. жестом указав на кровать, он коснулся ладонью покрасневшей от его пальцев ягодицы, слегка подталкивая лукаса. когда тот забрался на ложе и принял коленно-локтевую позицию, бог присоединился к нему, без лишних приготовлений входя в упругую дырочку и размашисто продолжая трахать царевича. он кончил лишь после того как мальчишка застонал в оргазме,  изливаясь внутрь него и замирая так на несколько мгновений. когда он вышел, лукас упал на постель, а из растраханного колечка медленно потекла сперма божества. арес усмехнулся, наблюдая эту картину. наклонился и поцеловал розовую ягодицу, поясницу и осторожными поцелуями поднялся вверх по спине, губами мягко касаясь ранок на светлой кожи.

   арес редко оставался со своими любовниками, но сегодня не ушел. он опустился на постель рядом с лукасом; коснулся пальцами его волос, слегка ероша светлые пряди; улыбнулся, костяшками пальцев поглаживая розовую щеку.

***
   мужчина покинул покои фаворита с первыми лучами рассветного солнца и отправился в темницу. именно там держали управляющего до дальнейшего определения его судьбы. увидев бога провинившийся опустил взгляд, терпеливо дожидаясь «оглашения вердикта». хотя лукас не попросил казнить его немедля, но он возложил окончательное решение на ареса. «сделай то, что посчитаешь достаточным за то, что испытал я» изгнание было слишком слабым наказанием, поэтому олимпиец приказал выпороть управляющего и лишь тогда прогнать с виллы. двадцать ударов –  те самые, которые он собирался нанести царевичу.

   это публичное представление, по правде, было предназначено больше для ксантоса, который должен был увидеть, как наказывают посмевших обидеть лукаса. рабы собрались во дворе, куда стражники вывели управляющего, издали наблюдая за представлением. ксантос был среди них, и арес подошел к мальчишке, останавливаясь у него за спиной.
    – надолго ли хватит моего расположения, дабы ты не оказался на его месте? – негромко произнес он. парень вздрогнул, поднял на бога взгляд и уже собираясь что-то возразить, но арес отрицательно качнул головой. не здесь и не сейчас.

***
   он приказал приготовить ванны для лукаса, как только тот проснется, и доложить, когда он пойдет купаться. рабыня встретила ареса в коридоре (он вернулся из двора, не найдя ничего интересного в наказании управляющего) и сообщила о выполнении распоряжения.

    бог вошел в просторный светлый зал, где в бассейне с теплой водой, приправленной благовониями, плескался тегеец.
    – я могу к тебе присоединиться? – мужчина улыбнулся и, не дожидаясь согласия парня, скинул с себя одежду. он медленно опустился в бассейн рядом с царевичем и жестом приказал присутствующим рабыням выйти, оставаясь наедине с лукасом. – как твои раны, царевич?

[NIC]Ares[/NIC][AVA]http://savepic.su/7188759m.gif[/AVA]